Красный костел

Это место в Минске не только сакральное, но и мистическое. За 100 лет существования выдержал все войны почти без разрушений.

Даже в самые безбожные годы в качестве символа белорусской столицы попадал в путеводители и на открытки. Хотя висел на волоске от гибели. Говорят, сам Машеров был недоволен соседством слишком приметного храма с Домом правительства и хотел отправить его под бульдозер, но минская интеллигенция отстояла уникальное здание.

Столыпин назвал Войниловича минским Бисмарком

21 ноября 1910 года в центре Минска собралась большая толпа народа. Всем хотелось попасть на освящение нового костела, построенного на деньги Эдварда Войниловича. Многие минчане знали пана Эдварда лично и сочувствовали ему. У Войниловича умерли от “испанки” двое детей: в 1897 году 12-летний сын Сымон, а в 1903 году, не дожив день до своего 19-летия, дочь Алена. В их память несчастный отец и решил заложить храм, пожертвовав на него 300 тысяч рублей. Красный облик костела, перешептывались верующие, умирающей Алене явили во сне Дева Мария и ангелы.

Свое богатство, застившее глаза недоброжелателям, Войнилович создал собственными руками. Закончив Петербургский технологический университет, устроился инженером на Путиловский завод за 50 рублей жалованья. Потом под немецким Ганновером с 6 утра до 6 вечера собирал локомотивы. Решил научиться водить паровозы сам и направился в Льеж. А завершил образование в Сорбонне и Силезии, прослушав курс лекций по политэкономии и сельскому хозяйству. После смерти отца Эдвард взвалил все хозяйственные заботы на свои плечи. И только к 35 годам, обеспечив четырех сестер и твердо встав на ноги, женился сам – на любимой девушке Олимпии Узловской. Он знал, как вести дела, и вскоре стал в Минске очень уважаемым человеком. Его выбирают в вице-председатели Минского земельного товарищества. Это при засилье в Минске русских бюрократов, понаехавших делить конфискованные у местной шляхты имения! И – чудо! “Тутэйшы” вместе с товарищами в 1901 году устраивает такую выставку, от которой без ума все посетители и газетчики. Одни красавицы коровы выведенной под Минском породы, ярко-рыжего цвета, чего стоят! Но еще большее карьерное чудо случается в 1905 году.  Войниловича выбирают в члены Государственного совета России от Минской губернии. Ох, как не хочется надолго покидать жену и имение в Савичах! Но в Петербург он все-таки едет. И даже осмеливается возражать на заседаниях Госсовета и Думы самому Столыпину. Тот приглашает минского депутата к себе и называет минским Бисмарком. А затем предлагает… должность вице-министра сельского хозяйства, прямо обещая, что в перспективе сделает министром.

Войнилович едет в Минск – подумать, посоветоваться с женой и друзьями. А затем направляется в Петербург – чтобы отказаться от лестного предложения. Задерживается на денек в Вильно и поспевает к горькой новости: на Аптекарском острове на Столыпина совершено покушение, погибли более полусотни человек, дожидавшихся аудиенции. А ведь и он мог оказаться в их числе!

Дочь Алену (слева), умницу и красавицу, Эдвард Войнилович считал после смерти сына Сымона (справа) своей единственной надеждой.

Специальный красный кирпич в Минск возили из Польши

“В 1904 году я предложил комитету по строительству… построить костел на собственные средства, если городские власти выделят место для костела, если я сам дам ему название и никто в строительные дела и выбор стиля архитектуры вмешиваться не станет”, – напишет Войнилович в своем дневнике. Слава богу, в Петербурге он вхож в высокие кабинеты – и потому без особых проволочек получает добро на свою затею.
Жена Олимпия поддерживает его: храм не должен быть готическим. Но каким? Эдварду Адамовичу попадается на глаза рисунок костела в Ятросине под Познанью, построенного по проекту архитектора Томаша Пайздерского. Он тут же едет в Варшаву к Пайздерскому. Уговаривает взяться за проект. Улаживает формальности с иностранным происхождением зодчего, определив ему заместителей из местных.
В 1905 году начинается строительство нового храма – в неороманском стиле.
Фасонные и облицовочные кирпичи специально везли, упаковав в бумагу, из польского Ченстохова, а черепицу из Вроцлава. “Все, что было возможно, делалось собственными силами. При этом преследовались две цели: заинтересовать местное население в строительстве храма и дать ему возможность заработать”, – напишет он в своем дневнике.

 Для строительства Красного костела фасонные и облицовочные кирпичи специально везли, упаковав в бумагу, из польского Ченстохова, а черепицу из Вроцлава Костел Святого Сымона и Святой Алены в Минске строили по проекту архитектора Томаша Пайздерского
Войнилович часто задавался вопросом: за что Бог послал ему такие испытания? Род его никому не делал зла, но прерывается на нем самом. Самого пана Эдварда судьба хранила от гибели. Его не разорвало на куски бомбой в приемной Столыпина. Не растерзали в феврале 1918 года разъяренные дезертиры, ворвавшиеся в имение. Полуодетый, укрывшись в саду с женой, он наблюдал, как жгут богатейший фамильный архив, начатый еще в XVI веке, огромную библиотеку, мебель. Фамильное гнездо разорено, перемен к лучшему не видно. Осознав эту горькую истину, Войнилович навсегда покидает родные места.
Он умер в польском городе Быдгоще в 1928 году, успев написать книгу воспоминаний о том, как хотел приносить пользу родине. Книга вышла в 1931 году в Вильно. А в 2007 году благодаря стараниям ксендза-магистра костела Святого Сымона и Алены Владислава Завальнюка увидела свет и в Беларуси.
В этих очень грустных воспоминаниях я нашла такой мистический факт. Став членом Государственного совета Российской империи, пан Эдвард получил приглашение к императрице и императору в Царское Село. Аккурат в самый разгар строительства Красного костела в Минске – в России как раз начинались первые революционные волнения. Накануне аудиенции вице-церемониймейстер двора провел с ним инструктаж, как вести себя у царицы. Предупредив, что разговор, скорей всего, пойдет на французском, но самому визитеру вести его нельзя – следует лишь отвечать на вопросы. Но когда Александра Федоровна поинтересовалась детьми Войниловича, а услышав, что они умерли, протянула руку для поцелуя со словами: “Вы достойны сострадания, монсеньор”, тронутый сочувствием, Войнилович не удержался и нарушил политес. Вместо того чтобы просто поцеловать руку и удалиться, начал желать государыне, чьи дети будут расстреляны в 1917-м, чтобы Бог уберег ее от самого страшного горя – потери детей. “Я даже не мог предположить, что мои слова окажутся пророческими”, – написал он впоследствии.

Некоторые характеристики костела Святого Сымона и Святой Алены в Минске

ТОЛЬКО ФАКТЫ

– Строили 6 лет

– Войнилович сознательно отказался от всяких пожертвований других лиц и фондов. Но несколько исключений все же сделал. Принял в дар от своего друга Александра Болтуца 1000 рублей на колокола и 200 рублей от пани Шантырувны на органы. А еще в дар были приняты святыни: старинная икона Божьей матери от семьи Скирмунтов из Поречья и чудесное деревянное распятие, в свое время изготовленное для Слуцкого Фарного костела.

– Для создания оконных витражей Войнилович специально пригласил из Кракова известного художника Франтишка Бруздовича.

– Алтарь, интерьеры и скульптуры изготовил для храма варшавский скульптор Зигмунд Отто.

– В 1909 году на главную башню костела были подняты три колокола: Михаил весом 2373 фунта, Эдвард в 1287 фунтов и Симеон в 760 фунтов.

– Вместе с балконами и хорами храм вмещал до 1500 человек.

– После революции 1917 года на Красный костел и его служителей обрушились гонения. В 1923 году храм был разграблен: атеисты вынесли не только иконы и скульптуры, но даже чернильницы.

– В 1932 году костел закрыли. В нем вначале разместился Государственный польский театр БССР, а затем киностудия.

– Во время войны немцы разрешили проводить службы в костеле.

– После войны костел вновь отобрали у верующих и начали в нем разные перестройки, чтобы лишить здание культовых примет. В 1975 году здесь разместился Дом кино и Музей истории белорусского кино.

– В 1990 году костел вернули пастве.

– В 2006 году в костеле святых Сымона и Алены перезахоронили останки Эдварда Войниловича – согласно его последней воле.